красиво.... На проконях много хороших рассказов...Добавлено (25.11.2008, 21:15)
---------------------------------------------
Таинственный незнакомец.
Сидя дома, я как всегда за ужином смотрела телевизор. Ничего интересного не показывали, но все же лучше, чем ничего – чем сидеть в тишине и одиночестве, прислушиваясь к шорохам и скрипам за стеной. А так словно ты не один, как будто у тебя много-много друзей кругом, и все они во всякую минуту рады придти и развеселить тебя. А когда надоест – можно просто выключить, тоже хорошо. Мне нравилось сидеть так под лампой в мягком кресле и есть заботливо приготовленную мне на ужин гречневую кашу с овощами, уставившись в экран. Дома было уютно, тихо и тепло, и желтый свет лампы словно продлевал короткий осенний день, подменяя собой уставшее унылое солнце, которое на протяжении дня все реже показывалось из облаков и с каждым днем все раньше уходило за горизонт.
За окном было темно и безрадостно, холодный ветер трепал на деревьях последнюю листву, земля, размокшая от дождя, являла собой грязное месиво с застрявшими в нем волокнами жухлой травы и втоптанными палыми листьями. В черном небе не горело ни звездочки. В воздухе пахло червями, холодом и дождем.
Оттого еще приятнее казалось сидеть дома, в теплом кресле перед ручным телевизором, наблюдая за окном лишь размытое отражение желтой лампы.
Вдруг замок в двери тихо щелкнул. Я в испуге обернулась. В это время дверь медленно открылась, пропустив внутрь квартиры какого-то человека в черном плаще.
- Привет! – сказал человек как ни в чем не бывало, так, будто пришел к себе домой, пребывая в полной уверенности, что его там ждут родственники.
Я никогда не видела этого человека и с трудом могла вообразить себе, что ему могло понадобиться здесь у меня. Не стоит, наверное, уточнять, что его появление повергло меня в полнейшее замешательство.
А он преспокойно вошел в комнату и поставил на стол кремовый торт с розочками в прозрачной упаковке.
- Это тебе, - сказал он дружелюбно, словно обращаясь к недоверчивому ребенку. – К чаю, очень вкусно.
- Спасибо, - озадаченно проговорила я в ответ, - но…
- Бери, бери, не стесняйся. Где у тебя чайник? Сейчас чаю вместе попьем, а то на улице холод такой, что впору на печи сидеть. В валенках, - зачем-то прибавил он, хотя, я была больше чем уверена в том, что ни саму печь, ни валенки он в жизни своей никогда не видал. Странно, кто это и откуда он здесь появился, а главное – зачем?
Я смотрела на загадочного человека во все глаза, стараясь осознать, что происходит. Он был спокоен, дружелюбен и уверен в себе – то есть для него данная ситуация была как бы в порядке вещей? – задавалась я вопросом. Но зачем? Да еще этот торт… Впрочем, за исключением того, что он без спроса проник в мой дом, ничего ужасного в его появлении не было. Никакого страха я не испытывала, словно увидела перед собой внезапно материализовавшегося героя киноромана. Было даже интересно, что будет дальше.
Он включил чайник, сам достал себе чашку, блюдца, ложки, нашел нож, разрезал торт, заварил чай. Я молча наблюдала за ним, а он по ходу дела говорил примерно следующее:
- Хорошо у вас тут, уютно, мне нравится. Я даже рад, что зашел. Очень люблю, знаешь, посидеть вот так с хорошим человеком, поговорить, о жизни и вообще, - он мечтательно вздыхал.
А я все время думала о том, что мы с ним даже не знакомы…
- Знаешь, Кира, - вдруг сказал он, - ты очень хорошая. Я так рад, что нашел время зайти к тебе…
Тут брови мои поползли вверх от удивления. Он знает мое имя? И даже больше того – если в состоянии судить о том, насколько я хорошая и пр. Кто это, в самом деле? Я могла поклясться, что никогда не видела этого человека, а он вел себя так, будто мы знаем друг друга полжизни.
- Вкусный торт? – поинтересовался он. – Тебе нравится? Я старался выбирал. Хотел тебя порадовать.
- Да, спасибо, - растерянно ответила я. – Очень вкусно.
- Ну вот и хорошо. А теперь я предлагаю пойти погулять немного, ты не против?
- Погулять? – откровенно удивилась я. – В такую погоду? К тому же стемнело уже…
- Ничего страшного, - заверил он с таким выражением, будто в самом деле было чего бояться. – Мы недолго – воздухом подышать тоже нужно, - пояснил он, - не весь же день в кресле сидеть, правда?
Я колебалась:
- Может, в другой раз? – предположила неуверенно.
- Одевайся! Я долго ждать не буду! – проговорил он строго.
Покорно я отправилась одеваться, попутно задаваясь вопросом: зачем я это делаю? «В следующий раз нужно получше дверь закрывать», - думала я.
- Пойдем в парк сходим, - предложил он. – Там хорошо, но мне одному как-то тоскливо. Я тут, знаешь, заметил, что когда я с такими как ты, все мои печали рассеиваются и на душе так становится спокойно, что все неприятности забываются и…
- С такими – это с какими? – поинтересовалась я.
- А… так это… - не сразу сообразил он, - с хорошими.
По правде говоря, мне никуда не хотелось идти с этим человеком, но по какой-то неизвестной причине, я не могла сопротивляться его воле. Я утешала себя тем, что ничего не случится оттого, что я всего лишь прогуляюсь с ним по парку и лягу спать на пару часов позже. Верно?
- Зонтик возьми, - напомнил он перед выходом.
* * *
На улице было промозгло и по-осеннему непроглядно. Редкие фонари тускло освещали дворик, и шевелящиеся тени, расползавшиеся от них в разные стороны, были страшнее кромешной тьмы.
- Не бойся, - сказал человек и взял меня за руку.
Я ощутила, что рука его дрожала. Какое-то неприятное чувство тотчас закралось в мою душу. Захотелось освободиться, но он тотчас крепко сжал мою руку.
- Не бойся, я сказал, - проговорил он приказным тоном.
Я не вполне понимала, чего НЕ нужно бояться, ведь этот двор и его окрестности я знала с давних пор, и никогда не встречала здесь ничего пугающего, кроме разве что…
- Вот так, хорошо, иди вперед, - проговорил он ласково, но в голосе тоже послышалась легкая неуверенность и дрожь.
Я остановилась, он неожиданно остановился тоже, но в следующую секунду вновь попытался идти, увлекая меня за собой.
- Иди, не останавливайся, что это с тобой?! Мы просто гуляем, что в этом плохого?
- Ты знаешь, куда идти?
- Конечно, сейчас разберемся. Кажется, вон на ту улицу… - он так резко махнул рукой, что мне показалось, будто он хотел меня ударить, и я невольно отшатнулась. Он грубо дернул меня:
- Спокойно! Куда собралась? Без фокусов тут!
Тут – мне действительно стало страшно. Я тотчас попыталась вырваться и убежать. Но он крепко вцепился в меня и держал, до тех пор, пока я не оставила своих попыток, цедя сквозь зубы:
- Тише! Тише, кому говорю!
После короткой борьбы, дыхание его стало прерывистым, и дрожь передалась всему телу. Это вселяло в меня настоящий ужас, и я уже не видела ничего перед собой: ни улицы, по которой мы шли, ни окрестных домов – только желтые пятна фонарей расплывались под ногами на мокром асфальте и плыли в глазах.
Он отчаянно пытался совладать со своим страхом, отчего голос его дрожал только сильнее:
- Только не кричи! Ты же не будешь кричать, правда! Успокойся, мы просто гуляем!!!
Я и не думала кричать, но он отчего-то попробовал зажать мне рот свободной рукой.
- Тихо! Тсссс!
В ужасе я снова принялась вырываться, лишь бы только убрать его холодную липкую дрожащую руку со своего лица.
- Фу! Пусти! Пусти!
- Не ори! – он дал мне пощечину. – Я сказал! Тихо!
И зажал мне рот так, что я едва не задохнулась. Ужас захлестнул меня ледяной волной. Не помня себя от испуга, я принялась вырываться изо всех сил, стараясь отцепить его от себя, освободиться и удрать. Омерзение мое было так велико, что я боялась потерять сознание, если сию же секунду не избавлюсь от этого человека. И я, уже ничего не соображая, раздирала себе руки в кровь и душилась, выворачиваясь из собственной куртки, лишь бы только вновь обрести свободу и глотнуть свежего воздуха. Он упорствовал в борьбе, задыхаясь и шипя:
- Тише! Тише! Тише! – он повторял это как заклинание.
Страх, казалось, удесятерил мои силы, и наконец мне чудом удалось вырваться. Оставив свою куртку и клок волос у него в руках, я бросилась бежать сломя голову, но тут же споткнувшись о бортик тротуара, упала, ссадив себе ладони и разбив коленки. Не почувствовав боли, я тотчас вскочила и бросилась прочь с еще большей скоростью…
Он остался стоять посреди безлюдного двора, держа в одной руке сорванную с меня куртку и тыльной стороной ладони утирая кровь с разбитой губы.
- Черт! Вот же черт! Психопатка какая-то! Дура безмозглая! Сумасшедшая! Черт! А с виду такая безобидная. А еще говорили, что хорошая… Чего я ей сделал? Уродка. Нет, с ними по-хорошему нельзя, никак нельзя. В следующий раз нужно будет…
* * *
Что «нужно будет» нам узнать не суждено, потому что в следующий раз незнакомцу суждено умереть… Однако это легко себе представить – если вспомнить пару-тройку своих «чудесных прогулок» в конном прокате. Так кто же не согласен с тем, что он просто должен умереть?!!
http://tekun.livejournal.com/15975.html#cutid1
Добавлено (25.11.2008, 21:47)
---------------------------------------------
Еще очень понравилось с проконей:
http://www.prokoni.ru/forum/viewtopic.php?f=10&t=65355
Дом, где кашляют лошади.
by mrs.John
Каждый раз, покидая Битцу, я думала, что когда-нибудь обязательно о ней напишу. Только с чего начать?
С рамки металлоискателя у ворот? Встречая тебя, она пищит непонятно для чего: охранник никогда не просит показать вещи.
С моего первого визита сюда? в далекие-далекие времена, когда все было иначе? Тогда быстро темнело, но родители не побоялись оставить меня, пятилетнюю, одну у входа на стадион. Какой-то незнакомый человек все уговаривал меня погладить его собаку. Помню, как с его сигареты упал горячий пепел – совсем рядом с когтистой лапой – а я поспешила подтолкнуть его палкой, пока он, потухнув, не исчез в сумерках.
Или рассказать о тройке коней, рванувшихся в небо и застывших над площадью? Когда-то они встречали олимпийские команды, а теперь изо дня в день слушают однообразный шум проспекта.
Впрочем, вот уже и начало. Пойдем дальше.
Здесь все под одной крышей – и манежи, и конюшни. В главном здании спорткомплекса хочется закрыть глаза и обратиться во слух и нюх. Где влажно, где сухо. Пахнет мокрыми опилками. В мойке шумит вода. В коридоре хлопают двери. Цокают копыта: из конюшни в манеж ведут огромную лошадь, укрытую темно-синей попоной. Рядом идет берейтор, и по полу за ним волочится хвостик шамбарьера.
Со стропил в денники слетают птицы – клевать навоз.
В подсобке целый день ворчит стиральная машина.
Под сводами манежа эхом разносятся команды.
Когда минутная стрелка подходит к двенадцати, становится шумно от десятков голосов и копытного цокота.
- Камыш, Водопад, Кавказ, Песня, Ритмичный – в новый манеж! Сайгон, Монолит – в большой! – кричат тренеры.
В полосу света попадает то лицо человека в каске, то конская морда.
Встали гуськом: одна смена пропускает другую.
Через пару минут суета прекращается: одни лошади вернулись в денники, других увели в манежи.
Пусто. Метла с легким шелестом сметает в сторону еле видимые на полу соринки.
Конюхи при деле: кто-то в амуничнике берет седла по списку, кто-то раздает на конюшне сено.
Брикеты один за другим ложатся за решетки. Вот еще один оказался на своем месте, на пол упали сенинки, а из денника показалась морда и вытянула через прутья пучок сена. Задумчиво зажевала. Потянулась еще, и вместе с сухими стебельками осыпала себе в ноздри мелкую труху.
Лошадь чихнула. Труха осела на опилки. Тачка следовала дальше.
Конюх выкладывал по одному брикеты, лошади жевали, метла подметала проход, а в воздухе носилась невидимая пыль.
Пыли от сена здесь много. Ее не увидишь глазом, у нее нет запаха. Но если проведешь здесь не день и не два, а несколько месяцев или даже лет, начнешь чувствовать, как чешутся уголки глаз, как что-то неприятно щекочет в носу и постепенно проникает в грудь.
Побудь здесь еще – и однажды, покрасневший, задыхающийся, с отекшим лицом, ты не узнаешь себя в зеркале.
Если тебе повезет и эта участь минует тебя – значит, у тебя крепкое здоровье.
Но это – о людях. А ведь даже конюхи после работы уходят домой. Единственные, кто почти никогда не покидает эти стены, - лошади.
Лошади здесь кашляют. Как скоро закашляет та или другая – вопрос времени.
«Кхе… кхе-кхе…», - раздается в манеже, в конюшнях. Лошадиный кашель неотличим от человеческого.
Сначала поступившее сюда животное изредка кхекает. Потом начинает кашлять все чаще и чаще. Потом заходится в сильном приступе после галопа. Удивленный клиент робко пытается натянуть повод: его подкидывает в седле, а что делать, он и не знает.
Наконец животное заболевает так, что уже не может работать. И лошадь исчезает из Битцы неведомо куда. Хочется верить, туда, где нет ни пыли, ни сухого воздуха.
Я ни разу не видела, чтобы с наступлением холодов прокатские лошади выходили на улицу. Но каждая из них наверняка мечтает – нет, не о весне с ее прохладными лужами и сладковатым воздухом, не о знойном лете, а о последних днях наступающей осени. В эти дни над стадионом по утрам поднимается легкий туман. Встающее солнце озаряет опоры ЛЭП. Воздух особенно чист в эти дни.
Хочется поскакать по беговой песчаной дорожке вдоль стадиона. С плаца видно, как утки перед отлетом плавают в луже с водой.
На обратном пути смены проходят под мостом, и цоканье копыт на минуту становится громче и отдается гулким эхом. Под подковами хрустят замерзшие лужицы.
В последний ясный день осени лошадей заводят в дом, где они будут кашлять, – до весны.
